Ксавье Гавори: «Я знаю казахов через Наполеона»

Находим свободную минутку на бивуаке города Ла-Риоха для беседы с главным человеком на ралли-марафоне, Ксавье Гавори, который координирует каждый километр «Дакара», сообщает пресс-служба Astana Motorsports.

— В этом году Дакар работает по плану Б, так как план А с участием Перу провалился. План Б успешен?
— В этом году нам помешали феноменальные климатические изменения под названием «Эль-Ниньо». Это течение системно и происходит каждые 3-8 лет. И в периоде прошлого и нынешнего года «Эль-Ниньо» крайне силен и активен — в общем, разгулялся «мальчик». Соответственно, весь тропический пояс Перу просто непригоден для проведения Дакара — слишком опасно. И даже несмотря на то, что мы изменили маршрут, вы сами видите — ралли-марафон то накрывают дикие дожди, то пугающая температура под 50 градусов. В целом, Дакар уже привык к резкому климату Латинской Америки, но в этом году мы ведем гоночный канал на грани.

— Несмотря на модификацию маршрута гонки, ведь все равно пришлось отменить первый этап и сократить, к примеру, этап Белен-Белен, но уже по причине аномальной жары.
— Второй этап пришлось отменить из-за сильных паводков. Автомобили может и могли проехать дистанцию, но проблема в том, что вертолеты не могли подняться в небо. И мы не могли начать гонку. Потому как вертолеты должны быть рассредоточены по всему этапу гонки и следить за ситуацией. Это вопрос безопасности, и поверьте, дело не только в вертолетах, с которых ведется видеосъемка. Вертушки — это наши глаза на случай, если что-либо произойдет на участке. Этап Белен-Белен нам также пришлось сократить. Просто потому, что градусник в тени показывал 45. Наши службы начали получать много тревожных сигналов от гонщиков: тепловые удары, кто-то потерялся и вот-вот получит тепловой удар, кто-то, попросту, разбился и не знает, сколько еще протянет... Мы поняли, что вот-вот наши службы перестанут справляться с наплывом тревожных звонков, и мы решили сократить этап. Мы предотвратили опасность этого пекла, которая привела бы ко многим фатальным последствиям.

— Это такое творчество — прокладывать новые маршруты в условиях постоянного изменения климатической ситуации.
— Да, мы играем с разными элементами ежедневно. Дакар, который проходил в Северной Африке, был более стабилен в этом плане.

— Охарактеризуйте нынешний Дакар по шкале от 1 до 10.
— Ну, супер-проект. Во-первых, марафон еще не закончился, но скажу что это самый креативный с точки зрения организации. Как ивент (прим.мероприятие) — это просто. В сентябре, когда мы поняли, что Перу не участвует в гонке, нам пришлось построить проект марафона заново. Именно в этот раз я увидел, на что способна моя команда, и как высоки лимиты возможностей у людей, занятых в этом проекте.

— Кризис немного подкосил в целом тренд моторспорта в последнее время. Вы чувствуете некоторый упадок?
— Глобально, да. Моторспорт сдает позиции потому, что люди меняют свои привычки, а гонки — это технический и дорогой спорт. Но Дакар на этом фоне показывает положительную динамику. Дакар — это потрясающая машина. Это марафон, который заставляет людей мечтать. И это причина успеха нашей одиссеи. У нас более 30 лет истории, 28 пройденных стран, бренд.

— Но я полагаю, это не все составляющие успеха, главное ведь идея?
— Мы заставляем людей покинуть свой дом и совершить свою главную авантюру в жизни. Круче просто ничего нет в мире. Дакар — это не только гонка, не только автоспорт. Это приключение, это целая история. И главное, мы заставляем людей по собственному желанию покинуть свою зону комфорта. Посмотри на список, ведь кроме профессиональных гонщиков и заводских команд, у нас до сих пор огромное количество, практически, любителей. Таких составляющих ты не увидишь ни в одной автоспортивной дисциплине.

— Персональный вопрос, вы «ЗА» то, чтобы вернуться в Африку?
— По определению Дакар кочует. И сейчас мы в Латинской Америке. Не исключаю, что мы можем переместиться снова в Африку, или, к примеру, в Австралию. Но пока у нас много интересных территорий здесь, в Латинской Америке. И поэтому, на ближайшие годы — это наш дом. В прошлом году 4,8 миллиона людей вышли на улицы, чтобы посмотреть на Дакар здесь, в Латинской Америке.

— Что вы знаете о Казахстане?
— Я особо не знаком с Казахстаном. Но зато, я знаком с казахами. Более двадцати лет назад казахская делегация приехала в Казахстан, чтобы участвовать в реконструкции битвы при Наполеоне. Много казахов тогда прибыло с большими грузами, чтобы выстроить тот быт, при котором они сражались в 19-м веке. Знаете, как-то гадалка сказала Наполеону — тебя погубят люди, которые едят лошадей. Полагаю, что это про казахов. Говоря о спортивной команде, ну, что сказать, — Артур Ардавичус сегодня пришел шестым, мне кажется, что тут нечего комментировать. Второй легковой экипаж тоже очень стабилен, и его просто нельзя не узнать издалека, — знаете, солнце на капоте, яркая раскраска... Вы молодцы.

— Все говорят, что в этом году Дакар — это чуть ли не трассы WRC (прим. World Rally Championship — Чемпионат мира по ралли). Это новый формат?
— Это не совсем наш формат, ведь наше ДНК — это кросс-кантри (прим. гонки по пересеченной местности со спусками, затяжными подъемами, скоростными и техническими секциями) участки. Все как раз из-за изменения маршрута. Мы должны были копаться четыре дня в дюнах Перу, но пришлось все менять, как мы говорили в начале разговора. Именно поэтому и появились участки, похожие на классическое ралли. И они получились очень разнообразными. Людям нравится и порулить и по пескам, и попробовать увязнуть. Пилотам по кайфу было показать свой уровень пилотирования, даже пилоты грузовиков мне говорили — как классно было скользить боком в поворотах. Но в следующих сезонах мы вернемся именно к кросс-кантри покрытиям.

— Так почему люди участвуют в главной авантюре жизни?
— А ты попробуй один раз.

— И что?
— И потом подцепишь этот вирус. Я не знаю, как это объяснить, но самая жестокая гонка на планете гипнотизирует.