Гюзель Манюрова: «Об утренней неудаче надо было забыть»

Когда минут через двадцать спортсменка все же дошла до единственного из Казахстана пишущего журналиста, у нее, мне кажется, должна была образоваться аллергия на наши вопросы. Но нет, свою работу на Олимпиаде она уже сделала, теперь готова помочь и представителям СМИ. Тем более что рассказать было что…

— Гюзель, это кто вас там, за поворотом, так долго пытал? Люди с телекамерами?
— Да, там много журналистов. К сожалению, они не дают… Ой, нет, не к сожалению, а к счастью, не дают прохода.

— После первой красиво выигранной схватки вы здорово начали и вторую, но тут же проиграли россиянке. Будущей олимпийской чемпионке. Что там не получилось?
— Я не успела восстановить силы. Первая схватка у меня была очень тяжелой, мы боролись три периода. Тогда в самом конце поединка я вырвала победу, сделав бросок, который никогда в жизни не делала.

— Это что за такой бросок?
— А он больше из греко-римской борьбы, а не из вольной.

— Как же вы решились в самый сложный момент на использование мало применяемого в своей практике приема?
— Там вопрос стоял ребром — или пан, или пропал. Надо было либо бросать, либо подписывать капитуляцию. Во время последних сборов перед вылетом в Лондон мы занимались с командой по греко-римской борьбе, там я и набралась чего-то классического. Многие говорили, что у меня «пошли» некоторые приемы из греко-римского стиля. Вот один из них в нужный момент и сработал.

— Россиянку можно было сегодня победить?
— В борьбе сослагательное наклонение неприемлемо. Не хочу по этому поводу говорить и я, что случилось, то случилось… Да, я выходила на ковер с мыслью о победе. К сожалению, в Лондон не смог приехать мой личный тренер, и мне где-то не хватило его контроля, подсказки, уверенности. А в борьбе вот такие, казалось бы, мелочи зачастую все и решают.

— После поражения от Натальи Воробьевой у вас было часа два-три для того, чтобы прийти в себя…
— В это время мне надо было полностью забыть все, что случилось утром, вычеркнуть отрицательные эмоции и все начать заново.

— Вы провели эти часы здесь, в Олимпийскую деревню не уезжали?
— Да, я никуда не уезжала, провела эти часы в номере, со мной были Елена Шалыгина и массажист команды, которые поддерживали, настраивали на дальнейшую борьбу. Важно было оставить свои переживания от проигрыша на более позднее время. Если честно, я там даже расплакалась от обиды. Ведь рассчитывала в Лондоне выиграть золотую медаль, была уверена в победе…

Но надо было забыть обо всем и идти бороться за ту медаль, которая осталась.

— Откровенно говоря, мы побаивались и украинскую спортсменку, и особенно китайскую…
— Ничего удивительного: Ван Цзяо — олимпийская чемпионка, Киоки Хамагути — пятикратная чемпионка мира и двукратная бронзовая медалистка Олимпийских игр, Катерина Бурмистрова — действующая чемпионка Европы… Все соперницы — очень серьезные, моя турнирная сетка была на Олимпиаде самая сильная. На всех надо настраиваться, каж­дая схватка была, как последняя, — не на жизнь, а на смерть.

— Чего сейчас больше на душе — горечи от поражения во второй схватке или радости от все-таки завоеванной медали?
— Горечь я стараюсь в себе не держать, ее надо забыть и работать дальше. А радуюсь я больше даже не за себя, а за тех людей, которые за меня болели, надеялись в женской борьбе на казахстанскую медаль и дождались ее.

Фото: Никита Басов.