Серик Жейлитбаев: «Из футбола исчезла романтика»

Он застал ещё первый чемпионат независимого Казахстана, проводившийся в 1992 году, и до сих пор выходит на матчи премьер-лиги. В этом смысле его можно назвать последним из могикан. В течение своей долгой футбольной карьеры он выступал за «Кайрат», «Иртыш», «Шахтер», «Жетысу», «Восток», российский «Курган» и ашхабадскую «Нису». С Сериком Жейлитбаевым мы встретились в одной из алматинских кофейнь, и два часа беседы пролетели незаметно. Откровенно говоря, не так много в нашей стране футболистов, способных откровенно ответить на любой вопрос. Ну, или почти на любой.

«Играть стало скучно»

— Серик, футболистов, представляющих так называемую «старую школу», в Казахстане осталось немного. Как считаете, та школа была сильнее нынешней?
— Однозначно сильнее. Я застал ещё игроками Вахида Масудова, Сергея Волгина, Ойрата Садуова. То, как они владели мячом, пасом, даже то, как в «квадрат» играли, для многих нынешних футболистов недостижимая вершина. Школа видна сразу. Те ребята, которые были на год-два старше меня, такие, как Игорь Авдеев, Валерий Яблочкин, застали ещё союзный чемпионат. После развала единой страны они сумели уехать за рубеж. А мы варились в собственном соку, играли в чемпионате не самого высокого уровня, вследствие чего наступила деградация. Взять хотя бы тех же «лимитчиков», которые сейчас играют в наших командах. У них такие проблемы в обращении с мячом! Про тактику я уже и не говорю. Там работы — непочатый край. Из тех, кто сейчас играет в сборной, половину нельзя брать в команду только из-за этих проблем. В общем, молодежь у нас сейчас вообще не прибавляет.

— Лихие 1990-е сейчас вспоминают с содроганием. Но все-таки иногда можно услышать, что время это было веселое. Вы как считаете?
— Не знаю, почему, может, потому, что мы были молоды, но как-то наше поколение никогда не заморачивалось на квартирах, машинах, деньгах. Хотя, например, я в 1995-м уже женился, а годом позже у меня родилась дочь, и надо было кормить семью. Однако мы тогда в первую очередь думали о футболе, а уж потом о выгоде, которую он может дать. Сейчас же футбол для многих — это прежде всего средство заработать деньги, деньги, и ещё раз деньги, но не игра. Знаешь, у нас в 1998-м была хорошая команда — ЦСКА. Старшими ребятами в ней были Манар Нуфтиев, ныне покойный Бахыт Енсебаев, футболисты 1972 года рождения, все остальные младше, средний возраст игроков не превышал 21 года. И мы даже после выигранных матчей сами, без тренерского штаба, собирались и устраивали «разбор полетов». Классная команда была. Сейчас такого нет, все матчи — на результат, из футбола исчезла романтика.

— Скучно так играть — только на результат?
— Честно? Да. Понять тренеров можно, так как любой аким ставит задачу, кому — какую. Кто-то борется за выживание, кто-то за место в середине таблицы, кто-то за медали, и вся красота футбола куда-то пропадает. У нас нет такого, как в Бразилии, у нас футбол не делают искусством. Если внимательно посмотреть, то в Казахстане много техничных футболистов, на тренировках у них мяч невозможно отобрать, настолько классно они с ним работают. А выходишь на поле, и куда-то весь их класс исчезает: надо пас отдать точно, лишь бы не «обрезать» команду. Такие мысли мешают, портят футбол.

На содержании базара

— Правда ли, что в середине 1990-х «Кайрат» содержался за счет одного рынка Алматы, и что футболисты и тренеры во главе с Курбаном Бердыевым приторговывали на том самом рынке после тренировок?
— Я тоже такое слышал. Даже могу сказать, когда это было — в 1994-м. Я тогда уехал играть в Россию. Вернулся через год и уже не застал это. Но ребята рассказывали, что на базаре по улице Розыбакиева, который считался клубным, они приторговывали. Возможно, тогда зарплату товаром давали. Точно не помню.

— В те времена существовали «подъемные»?
— Они, может, и были, но только у ветеранов команды. У нас в «Кайрате» тогда играли Дмитрий Огай, Аскар Кожабергенов, Марат Есмуратов, Сергей Тагиев. А например, Гани Кайназаров был помоложе, и у него подъемных точно не было. А вот «старикам», вполне возможно, их выплачивали. Помню, Сергею Тагиеву тогда дали машину, Daewoo Racer, она тогда считалась «крутой». Он уехал на ней такой довольный! А сейчас эту модель на улицах уже не встретишь. Вот это и были подъемные. Нам же выдавали зарплату и небольшие премии. Мне как-то дали что-то вроде подъемных — если перевести на нынешние деньги, то выйдет порядка тысячи долларов. По тем временам это была большая сумма, но, например, на покупку квартиры её бы точно не хватило. В те годы зарплата в 300 долларов считалась хорошей, у меня был оклад в 100 долларов и плюс какие-то премиальные, меньше ста долларов. Но уже тогда в некоторых командах зарплаты доходили до пяти сотен «баксов». В Хромтау платили такие деньги. Нас тогда содержал рынок на Розыбакиева, и я помню, как нам приносили деньги мелочью, «трешками», «пятерками». Получалась огромная пачка. И все купюры такие «обшарпанные».

— Говорят, что футболисты тогда были дружнее…
— Не скажу, что сегодня они не дружные. У нас в «Востоке» сейчас хороший коллектив. А какая команда была в «Иртыше»! Самые лучшие воспоминания, честное слово. Когда нас там собрал Дмитрий Алексеевич Огай, коллектив был отменный. Все, кто приезжал в команду, заражались этой атмосферой. Уезжали нехотя. После Огая пришел Волгин, привел своих ребят, россиян. Те сначала сторонились нас, но затем тоже влились в коллектив. И сейчас в «Иртыше» Влад Чернышов продолжает эти традиции. В прошлом году Мура Тлешев помогал ему. Павлодар этим славится.

— И все-таки, что тогда, когда казахстанский футбол только зарождался, было самым сложным?
— Трудно сказать. Сейчас «Актобе», «Локомотив» и другие богатые клубы летают чартерами, а остальные ездят на поездах и автобусах. А тогда все были в одинаковых условиях, чартерами и не пахло. Мы в этом году из Кызылорды почти двое суток добирались до Усть-Каменогорска, а «Актобе» достаточно двух часов, чтобы добраться до дома. В 1990-х такого точно не было.

За Бердыевым — хоть на край света

— В 1994-м вы уехали в Россию…
— Там такая ситуация была. После сезона-93 мы собрались на базе, для сборов. А на базе — никого. Лишь беженцы из Таджикистана в холодных и неотапливаемых помещениях жарили картошку на электроплите. Пацаны из «Динамо» были, Костя Гальченко, Саша Екторов. Вот собрались мы, значит, на базе, а там из руководства команды только Сеильда Икрамович Байшаков. Мы у него спрашиваем: «Икрамыч, ну что?». А он нам: «Не знаю, нет команды. Не могу ничего сказать. Езжайте». Отец Валеры Гроховского отправил нас в Курган. Мы едем и не знаем даже, куда именно направляемся, что за команда. Сначала думали, что первая лига, потом вспомнили, что в первой лиге такой команды нет. Ну и подумали: наверное, вторая. Приезжаем, и выясняется, что «Курган» играет в третьей лиге! Отыграли годик, Костя Гальченко поехал покорять Россию дальше, а я приезжаю в олимпийскую сборную. До этого мне поступило предложение от Серика Бердалина играть за «Шахтер». Условия пообещал такие, что у меня, молодого, крыша поехала! И машина, и квартира, и деньги. Но я приехал в олимпийскую сборную, ещё не подписав ничего с «Шахтером». Тут мне говорят: иди к Бикеичу, он хочет тебя видеть. Прихожу к Курбану Бикеевичу, он спрашивает меня, куда я, мол, пропал. И говорит: давай возвращайся в «Кайрат». Так я у него даже насчет зарплаты и других условий ничего спрашивать не стал. Сразу согласился, потому что работать с таким тренером — одно удовольствие. А мне как раз перед этим президент «Кургана» говорил, что мною интересуются в высшей лиге России. И когда Бердыев предложил вернуться в «Кайрат», я про Россию и Караганду сразу же забыл.

— А каким ветром вас занесло в Туркмению?
— В 1998-м поехал в «Нису». Кстати, там тоже Курбан Бикеич Бердыев работал. Он позвонил в «Кайрат» и сказал, что ему нужны центральный и фланговый полузащитники. Хотели отправить меня и Рому Вороговского. Но поехал я один и сейчас об этом не жалею. Отличная команда была, тогда в «Нисе» играли хорошо знакомые казахстанским болельщикам Юра Бордолимов, Реджепмурад Агабаев, Байрамнияз Бердыев, все они потом приехали сюда. А в «Кайрате» тогда были непонятки. Помните, тогда алматинский клуб раскололся на два? Это было чуть позже, а перед этим мне в «Кайрате» пообещали квартиру. И когда нас переводили в ЦСКА, то сказали, что квартира по любому будет. Но в армейской команде генерал Павел Максимович Новиков сказал: «Какие квартиры? Вот играйте, зарабатывайте и покупайте себе квартиры». В общем, после такого я и уехал в Туркмению.

Здороваться с Волгиным нет желания

— Почему у вас не заладилось с национальной сборной?
— Да, я никогда не играл в ней, а вот за олимпийскую выступал. Один раз вызвали на сбор при Бердалине — и все. Не знаю, почему так получилось. У тренеров надо спрашивать. Я вроде старался. Но сейчас мне кажется, что в сборную я не попадал из-за своих физических кондиций. По большому счету, до перехода в «Иртыш», к Огаю, я не знал способности своего организма. Раньше меня всегда не хватало на концовку матча, особенно если мы играли в жару. А у Алексеича я прибавил в «физике».

— Неужели когда сборную принял Сергей Тимофеев, ваш бывший одноклубник, он не звал вас?
— Не звал. У Тимофеева была хорошая команда. Но она попала в очень сильную группу, где нужно было биться. То есть, на первый план выходила атлетическая подготовка. Может, Тимофеев не видел во мне этого. Я больше атакующий футболист и полезен тогда, когда мы атакуем. А в то время Казахстан только вступил в Европу, сборной нужно было постоянно обороняться, в чем я не силен. Я ни на кого не обижаюсь и не зацикливаюсь на этом. Конечно, обидно, что так и не сыграл за национальную сборную, особенно в Европе. Но сейчас мне больше обидно за ребят, которые заслуживали выйти на поле против тех же англичан, но их не вызвали. Я не говорю, что те, кто вышел на поле — плохие футболисты, они хорошие. Но пока не заслужили этого.

— Понимаю, что эта тема для вас является щепетильной и нежелательной, но обойти её стороной сложно. Что за конфликт у вас случился с Волгиным, из-за чего вы ушли из «Иртыша»?
— Знаешь, я после того случая наговорил в одном интервью много слов — на эмоциях и не такое бывает. А потом подумал: зачем? Был конфликт, я считаю правым себя, а он — себя.

— После этого случая здороваетесь с Волгиным при встречах?
— Так мы и не встречались ни разу. А здороваться с ним у меня желания нет. Говорю же, я считаю правым себя. А меня взяли и убрали из команды. Вспоминать не хочется.

Оторванная эмблема

— Вы считаете себя титулованным футболистом?
— Не самым. Я же не играл где-то на Западе. Трехкратный чемпион страны, плюс дважды становился обладателем Кубка Казахстана. Серебряных и бронзовых медалей тоже хватает. Хотя с Кубком статистика сложнее. В 1997-м была проблема. После финального матча между «Елимаем» и «Мунайши» команды в знак протеста отказались выходить на награждение. И нас с «Востоком», то есть полуфиналистов, отправили переигрывать финал. После того матча ребята из «бастующих» команд спрашивали: мол, почему нашему примеру не последовали? А в полуфинале с «Елимаем» нас судьи откровенно «убили». Самым наглым образом, втупую. Помню, во время той игры наш капитан Аскар Кожабергенов даже оторвал у судьи нагрудной знак федерации, эмблему. Его потом ещё дисквалифицировали на 10 матчей. Если бы тогда «Елимай» обыграл нас по делу, честно, то вопросов нет, может, мы бы отказались переигрывать финал. А так… да и не мы решаем такие вещи, а руководство. Поэтому вышли на поле и спокойно обыграли «Восток».

— Тот матч с «Елимаем» был самым одиозным в плане судейства, или вы сталкивались с ещё более откровенным произволом?
— Таких матчей было много. В основном в 1990-е. А вот в последние годы такого поменьше стало. Хотя в 2007-м нас в Караганде один судья так «загнал», что мы берегов не видели. Мы вели в счете, а во втором тайме он откровенно начал издеваться над нами. И ещё вспоминается 2005-й год, когда в Актобе нам судья поставил две «точки» совершенно ни за что. После нас туда поехал «Женис», так столичную команда ещё страшнее «убили». Сейчас, конечно, бардака меньше. А в прошлом году судейство вообще было идеальным. Наш «Кайрат» не претендовал на что-то особенное, и в матче с лидерами нас не «душили».

— Кстати, последнее ваше пришествие в «Кайрат» получилось не самым удачным — вторую часть сезона вы просидели на лавке…
— Эта история из того же разряда, что случилась у нас с Волгиным. Вспоминать не хочется, говорить об этом — тоже. Сейчас я начну говорить, затрону кого то, доказывая свою правоту. Этот человек считает правым себя, он станет отвечать, начнется полемика. Зачем? Просто не играл, и все.

Рогачев как откровение

— Вам уже 35, когда-нибудь придется повесить бутсы на гвоздь. Чем планируете заняться после этого?
— Планировать — это одно, а вот получится ли — другой вопрос. В принципе, хочу стать тренером. Для этого, в первую очередь, нужно выучиться. А это сейчас тяжело в финансовом плане. Если какой-нибудь клуб пожелает оплатить мою учебу при условии, что я отработаю эти деньги, то, скорее всего, буду тренером. Сейчас многим кажется, что быть тренером легко, а на самом деле это намного сложнее. За рубежом капитан команды является чуть ли не помощником тренера, вместе с ним работает, формирует состав. А у нас все немного по-другому. Например, сейчас я капитан «Востока» и в принципе мог бы Ойрату Ботаевичу сказать: этот у нас не «режимит», тот «волынит». Но наш менталитет не позволяет так поступать — это считается дурным тоном, не «по-пацанячьи». Даже в мои 35 я не могу такое говорить тренерам, и им приходится ограничивать свой круг общения, жить в каком-то своем мире. Это тяжело.

— Допустим, станете вы тренером. Кого из футболистов в первую очередь пригласите в свою команду?
— Все зависит от того, когда я им стану. Может, это случится через год, а может, и через 10 лет. Но на данный момент список у меня обширный. Я как-то задумывался над этим и пришел к выводу: точно взял бы в свою команду Костю Заречного из «Иртыша». Он мне нравится и как футболист, и как человек. Пиралы Алиев из той же категории, замечательный парень, вокруг него можно строить коллектив. Из «стариков» позвал бы Сергея Рогачева. Для меня он сейчас настоящее откровение. Я был в шоке, когда он попал к нам в «Восток». Такой сильный футболист — и приехал в команду, у которой задержки с зарплатой. Когда познакомился с ним поближе, то понял, что он для меня и как человек и как футболист — ну, настоящее открытие. Из «лимитчиков»… ну разве что Слава Эрбес. Других не вижу. Мне вообще нравятся ребята 1984 года рождения, такие, как Заречный, Пиралы Алиев, Вова Яковлев и другие. Они не пользовались благами «лимита», их убирали из всех команд, когда ввели правило относительно двух молодых футболистов. Тем не менее, они сумели доказать свое право на место в составе.

— В чем причины поражения «Иртыша» от с кипрской «Омонии» в Лиге чемпионов-2003? Будущий тренер Жейлитбаев может пролить свет?
— В футболистах. Дело было не в тренерах, не в сопернике, а в нас. В первом тайме мы их «возили», причем так здорово! Гол забили, счет нас устраивал, но на второй тайм вышли какими-то испуганными. Ладно, они сравняли гости. Но мы же могли забить второй раз! Опыта нам тогда точно не хватило. Кто из того состава «Иртыша» имел этот богатый международный опыт? Только Сергей Тимофеев. Затем мы пропустили ещё один нелепый гол. На Кипре мы два тайма оборонялись, нас выручил Юра Новиков. А в ответной игре мы испугались. Все дело в нашем менталитете, нам кажется, что если соперник из Европы, то он точно сильнее. Почему мы так думаем? По сей день у всех нас такая ментальность, надо ломать её. Тогда, в Павлодаре, на игра был вице-президент ФСК Тлек Акпаев. И он нашему руководству сказал: «Если вы будете играть в чемпионате так же, как в первом тайме с „Омонией“, то чемпионами станете за много туров до окончания сезона». У нас на самом деле игра получалась. Но во втором тайме из-за отсутствия международного опыта она «сломалась».

«Легионеры» бывшие и нынешние

— Примерно в тот же период в «Иртыше» играл нападающий из Литвы Андреус Величка. По нему тогда можно было сказать, что он способен играть в «Рейнджерс»?
— Тогда — нет. У него что-то не заладилось, он не мог никак забить, игра не шла, и он уехал. А парень он неплохой. Был ещё такой Эгидиус Юшка, тоже нападающий из Литвы. У него хватало минусов, но он был такой настырный парень, что этим все компенсировал. У нас в те времена в «Иртыше» сложился отличный коллектив, атмосфера внутри команды была шикарная. Сейчас вспоминаешь этих Юшку и Величку, которые тогда нас не впечатлили, и смотришь на тех, кто сейчас приезжает. После этого понимаешь, что тогда уровень «легионеров» был повыше. Сегодня в Казахстане хороший «легионер» — это «штучный товар». Опять же похвалю Сергея Рогачева — отличный футболист, отличный человек. Молодым есть чему у него поучиться. А взять тот же «Локомотив» с Титовым и Тихоновым. Да, спору нет, они отличные исполнители. Но ведь должен был быть какой-то смысл, когда астанчане вкладывали в них большие деньги. Если они там работают с молодежью, учат их чему то, на своем примере показывают, как надо вести себя на поле и за его пределами, то тогда понятно. Но какой был резон вкладывать такие большие деньги в приезжих игроков, когда у нас детский футбол еле выживает? Хотя я не знаю, какая там обстановка внутри «Локомотива», и мне сложно судить. Ещё пример — Теофик Салхи, тунисский «легионер», играет у нас в «Востоке». Хороший футболист, мастеровитый, но как и все, кто «оттуда», человек настроения. Есть деньги — он играет здорово, нет — дурака валяет.

— А таких «легионеров» стоит натурализовывать для сборной?
— Ни таких, ни каких бы то ни было ещё. Зачем мы тогда вводили «лимит»? Это в корне неправильно, в сборной должны играть доморощенные футболисты. Я могу понять натурализацию, когда сборная борется за высокие места, как, например, в Португалии заиграли за сборную Деку. В этом есть смысл. А нам за что бороться? Если быть объективным, то нам в ближайшем будущем ничего в Европе не светит. У нас нет шансов на попадание в финальную часть какого-то турнира. Поэтому должны играть наши, казахстанцы.

Пенсия для ребенка

— На ваших глазах ушел из жизни бразилец Нилтон Мендес…
— Да, я тогда только пришел в «Шахтер», и перед вечерней тренировкой Мендесу стало плохо, у нас на глазах, на наших руках он умер. Опять же вопрос: почему у нас нет страховок на такие случаи жизни? Почему бы федерации не обязать клубы, чтобы они в контрактах с футболистами прописали такой пункт, что в случае смерти на поле клуб должен будет выплачивать ребенку игрока небольшую пенсию? Нилтон умер, «Шахтер» помог его семье деньгами. Да и то, по-моему, отдали, кажется, лишь оставшуюся сумму зарплаты до конца года. Но он же не в ночном клубе умер, не на дискотеке! Почему бы «Шахтеру» не выплачивать пенсию ребенку бразильца до совершеннолетия? Это же небольшие деньги. Даже «Кызылжар» с его скудным бюджетом это может! Благо, футболисты бросили клич, и игроки разных клубов сложились, чтобы передать деньги жене Мендеса.

— Если вспомнить вашу карьеру, есть что то, о чем вы жалеете?
— Жалею, что не уехал играть в Россию, когда была возможность. Сейчас молодым советую, чтобы ехали, не раздумывая. Второе, о чем жалею — это о том, что не смог реализовать свой потенциал. Даже не то чтобы не реализовал, а скорее не показал всего того, на что способен. Это сложно объяснить словами. В общем, так: жалею, что не смог преподнести футбол как искусство, что сам футбол не был искусством. А в остальном все сложилось неплохо.