«Стало реально страшно, мы опасались». Застрявший в Алматы арбитр РПЛ рассказал о пережитом в Казахстане

Российский «Спорт-Экспресс» приводит рассказ об арбитре РПЛ Максиме Ковалеве, который в провел отпуск в Казахстане, увидел там беспорядки и пережил эвакуацию в военном самолете, передает Sports.kz.

Застал протесты во время отпуска в Алма-Ате.

Арбитр Максим Ковалев работал ассистентом топовых судей РПЛ (от Москалева и Сухого до Казарцева и Вилкова), а в этом сезоне обслуживал восемь матчей в премьер-лиге и четыре в ФНЛ.

На новогодние праздники он вместе с семьей отправился в Казахстан, где застал протесты, начавшиеся после резкого повышения цен на сжиженный газ. В этот момент Ковалев с женой и двумя детьми находился в Алма-Ате, где проходили ожесточенные боевые действия и орудовали мародеры.

Вернувшись в Москву, Ковалев рассказал о самом экстремальном отпуске в жизни. «СЭ» записал монолог арбитра.

«Жили рядом со зданием мэрии, которое сгорело»

— Это не первая моя поездка в Казахстан. Два года назад я уже был там — все очень понравилось: красиво, можно на лыжах покататься. В общем, отличное место, чтобы отдохнуть и подготовиться к возобновлению сезона. Билеты купили заранее, осознавая, что перед Новым годом с ними могут быть проблемы. А 2022-й хотели встретить уже там, это даже не обсуждалось.

В Алма-Ате я потренировался: бегал и ходил в горы. Из-за сильного перепада высот на функциональную подготовку влияют даже пешие прогулки. 4 января тренировочный цикл завершился...

Мы жили в центральном районе Алма-Аты. Прямо за нашим домом — здание мэрии, которое полностью сгорело. Все это происходило очень близко к нам! До того, как все началось, мы гуляли с детьми по местам, которые сожгли. Город-то очень красивый... Был.

Четвертого числа я сообщил друзьям, что не знаю, как выбраться из страны, а потом интернет отключили. Связь пропала. До нас никто не мог дозвониться, а мы не понимали, как можно уехать домой. Один из вариантов — через Бишкек, так как из местного аэропорта вернуться в Россию было легче. Но хорошо, что не поехали. Оказалось, протестующие на выезде из города перекрывали трассы.

«Когда раздались взрывы, подумали — это новогодние фейерверки»

— Мы не сразу поняли, что начались боевые действия. 4 января мы с женой и двумя детьми спокойно гуляли во дворе... Когда раздались взрывы, было полное ощущение, что запускают новогодние фейерверки. Поначалу мы даже не думали о чем-то другом. Узнали обо всем, только когда вернулись домой и включили телевизор. После этого из квартиры не выходили — понимали, что за нашим домом идут реальные боевые действия.

На следующий день вроде как все немножко затихло. Мы с другом вышли в продуктовый магазин. В этот момент мимо нашего дома проезжали БТР — они возвращались с площади. И на наших глазах военную технику расстреляли из автоматов. Это был единственный случай, когда мы могли попасть под обстрел. Естественно, ни о каком магазине речи уже не шло.

Когда по телевизору показали, что делали мародеры, стало реально страшно: мы опасались, что они пойдут в ближайшие дома. Рядом — жена, дети. Оружия не было ни у меня, ни у друга. Реально не понимали, как в случае чего давать отпор. Да, консьержка закрыла двери подъезда на замок. Но двери-то стеклянные — от замка толку никакого. Мародеры по всему городу били витрины — они бы легко проникли в дом, если бы задались такой целью.

«Из резиденции президента вышел человек с телевизором в руках»

Взрывы гремели первые два дня. На третий началось затишье — мы с другом вышли оценить обстановку. Смотрим — люди гуляют. Значит, все спокойно, тем более они выходили с детьми. Когда проходили мимо резиденции президента, увидели сожженные машины и военную технику. Зрелище ужасное. При нас из здания вышел человек с телевизором в руках. И спокойно направился по улице. Мы быстро вернулись домой. А через несколько часов продолжились взрывы как раз там, где мы гуляли.

Когда на третий день дымка пропала, заметили, что окна акимата горят до сих пор. Огонь был настолько сильным, что не потух даже за три дня. На четвертые сутки было ночное затишье, но в 11 утра мы проснулись от очереди автоматных выстрелов. Потом увидели по телевизору, что это были миротворцы.

С полицией мы не контактировали, потому что ее в городе просто не было. Мы не увидели ни одного человека в форме! Только на аэродроме появились наши миротворцы с автоматами. Хочется выразить им благодарность — не оставили российских граждан в беде. К тому же оказались очень вежливыми: когда заметили, что мы с детьми, то помогали нам перенести чемоданы и коляски.

Это реально очень важно, потому что единственная мысль, которая все это время сидела в голове, — сохранить жену и детей. За свою жизнь переживал меньше, чем за жизни близких.

Детей мы во все эти события не посвящали, чтобы их не напугать. Единственное, акимат же очень сильно горел на второй-третий день, и в квартире запахло гарью. Поначалу даже подумали, что в доме пожар, но мы быстро сообразили, что запах идет именно из акимата. Даже дети спрашивали: «Почему в квартире так гарью пахнет?»

Выстрелы были слышны очень отчетливо — и ночью и днем. К счастью, про них дети не спрашивали. Только когда улетали, сказали им, что самолет будет военным.

А до этого очень переживали из-за младшей дочери. Ей семь месяцев, она на детском питании, которое у нас заканчивалось. И мы не представляли, где его купить, если не получится вернуться в Россию, — детские магазины в Алма-Ате были закрыты, а в продуктовых оно не продается.

К слову, главное, что меня удивило во всей истории с протестами, — беспечность местных граждан. Когда подходили к окну, то видели, как люди спокойно гуляли с колясками и детьми по улицам, где пару часов назад стреляли. Такое ощущение, что они даже не допускали, что все может продолжиться.

«Вернувшись домой, вышли на улицу: ни выстрелов, ни взрывов. Очень непривычно»

По телевизору мы смотрели канал «Россия 24». Там постоянно выводили телефон горячей линии. Говорили: «Звоните, вам помогут». Но дозвониться было нереально. Мой телефон с московской симкой вообще превратился в кирпич — ничего нельзя было сделать. Набирали с казахстанского номера — тоже бесполезно.

Восьмого января узнали, что на следующий день организуют специальные самолеты для вывоза россиян. Мы набрали в российское консульство в Алма-Ате — там спросили состав семьи, а потом предложили два варианта: лететь в Иваново или в Оренбург. Мы проживаем в Московской области, поэтому, конечно же, выбрали Иваново. Но мне было уже без разницы куда. Главное — в Россию! В конце концов выяснилось, что приземлились вообще на военном аэродроме Чкаловский.

До аэропорта добирались на машине. Когда приехали, увидели огромную толпу людей. Семьи с детьми военные пропускали без очереди. Не очень понимали, чего ждать от военного самолета: как там разместиться с детьми, холодно или нет. Но в итоге было очень комфортно, даже не трясло.

Когда в России телефон заработал, поразился, как много людей за нас переживали и пытались помочь. Даже друг встретил, хотя как он догадался, что мы возвращаемся в этот день, для меня до сих пор загадка.

Когда вернулись домой, поначалу не было никаких мыслей. Они появились только на следующий день, когда мы с семьей вышли на улицу прогуляться. Ни выстрелов, ни взрывов — так непривычно! Не надо ходить и оглядываться по сторонам.

В этот момент я осознал, что семья в безопасности. И понял, какое же счастье, когда над головой мирное небо.