Владимир Гулямхайдаров: О сборной СССР и «Торпедо», Качалине и Стрельцове

— Родился я 26 февраля 1946 года в Душанбе. Отец Алишо (отчеств у таджиков не было) служил в МВД и имел звание — подполковник, а мама Зинаида Филипповна работала медсестрой.

— А какие у вас в паспорте национальность и отчество?
— Таджик, а отчество — Алексеевич, хотя правильно бы было — Алишоевич. Но, как родители записали, так и есть.

Ать-два: левой!

— Когда и каким видом спорта вы занимались в детстве?
— Я, как и большинство мальчишек послевоенного времени, был спортивным. Играл в баскетбол, волейбол и настольный теннис. Занимался спортивной гимнастикой, ходил даже в секцию бокса.

— А как же футбол?
— Ну, эта игра все равно стояла на первом месте. Все свободное время мы играли в роще неподалеку от нашего барака. Родители, видя наше серьезное увлечение, добивались разрешения от властей, чтобы сделать на этом месте футбольное поле. Наконец удалось -выкорчевали деревья, оставив лишь по два для ворот — сверху прибили планку, и наши баталии закипели с новой страстью.

— А в секцию футбольную когда записались?
— Мне было 10 лет. Мой сосед — Витя Кагитин, который старше на четыре года, позвал меня на стадион «Спартак», где сам занимался волейболом. Витя нас — младших не раз обманывал и разыгрывал, поэтому я сразу даже не поверил ему, что на стадионе записывают в футбольную секцию. Но на «Спартаке», действительно, шел набор. Было около 300 мальчишек, из которых отобрали 40, в том числе и меня. Мой первый тренер Василий Данилович Борисенко работал с душой, навыки обращения с мячом поставил нам здорово.

— Мячи ведь тогда были еще со шнуровкой?
— Да, и мы их сами шнуровали и накачивали. Первые импортные, хорошо запомнил, появились у нас в 1960 году. Красивые, желтого цвета, производства Венгрии, а назывались «Артек».

— Соревнований в то время было много?
— Да, были зачеты по спортивным обществам. У нас в «Спартаке» существовали первая и вторая команды, молодежная и юношеские по всем возрастам. И играли с другими спортивными обществами на первенстве города. Летом мы целыми днями пропадали на стадионе сначала сами играли, а затем оставались, чтобы посмотреть, как играют старшие. Несмотря на то, что это были коллективы физкультуры, но игру они показывали приличную.

— Верю, потому что у вас техника обращения с мячом была отменной. А как ее нарабатывали?
— Про первого тренера я уже говорил, но без индивидуальной работы такого уровня я бы не добился. От природы я — правша, но левая у меня тоже в порядке, не тещина (улыбается). Забегая вперед, скажу, что тренер олимпийской сборной СССР Алексей Александрович Параманов однажды спросил меня: «Володя, ты вообще — правша или левша?» Я удивился вопросу. А оказалось, что он поспорил с главным тренером Гавриилом Дмитриевичем Качалиным, что я левша, и проспорил. Вспоминаю случай из детства. Я много работал с мячом у стены нашего барака. Однажды отец — истинный фанат футбола, возвращаясь с работы, стоял и наблюдал за мной. И вдруг я услышал его гневный окрик: «А левой?!» Спасибо отцу, который тогда долго простоял со мной и контролировал, и тренерам. Но и самому приходилось много работать. За полтора часа тренировки всего не успеешь.

Кумиром был Диди

— А на кого из футболистов в детстве вы хотели быть похожим?
— Телевизоров ведь тогда еще не было, и мы мало кого могли видеть. Но кумиром детства был бразилец Диди. А позже, по этапам роста, старался быть похожим на Игоря Нетто, а также на Валерия Воронина и Николай Маношина.

О дебюте во взрослой команде

— Как называлась тогда главная футбольная команда Таджикистана?
— «Хосилот» — это по-таджикски «Урожай». С 1963 года носила название «Энергетик», а «Памир» стал в 1970-ом.

— Значит, дебютировали вы в «Энергетике?
— Да, в конце 1963 года меня пригласили в команду, а в следующем сезоне я уже играл в основном составе. Клуб из Душанбе выступал тогда во второй лиге класса «Б» чемпионата СССР. Перелеты по просторам бывшего Советского Союза не забуду никогда — Сибирь и Дальний Восток — расстояния огромные! Главным тренером команды до 1966 года был местный специалист Эдуард Федорович Коробов, а потом тренеров стали приглашать. Я застал Ивана Васильевича Ларина.

— На какой позиции играли?
— Левого полузащитника.

Про Севидова и Качалина

— Вас, Владимир Алексеевич, ведь заприметили еще в Душанбе и пригласили в олимпийскую сборную СССР. Как это произошло?
— Это очень интересная история. В 1965 году в Москве на стадионе «Динамо» провели турнир под названием «Смотр молодых талантов». Не все сборные союзных республик, кстати, там выступали. Я попал в команду- солянку. Помню, что нас было четверо из Таджикистана, а играли вместе с футболистами из России и Армении. В сборной Украины, между прочим, тогда там были Владимир Мунтян и Анатолий Бышовец. А я получил по итогам того турнира приз как лучший полузащитник. Свою роль сыграл, я так думаю, и тренер Александр Александрович Севидов. Из Таджикистана меня не хотели отпускать, пришлось пройти множество бесед в различных инстанциях вплоть до ЦК партии. Мне было уже не интересно играть во второй лиге, а тут приглашение в Минск — в команду высшего дивизиона! Но в итоге в «Динамо» из-за проволочек в Душанбе я прибыл с опозданием в 10 дней. Сан Саныч встретил с кислой миной, и я был ошарашен. Выяснилось, что ставок в команде уже нет, конкуренция ведь была серьезной. А я ответил: «Сан Саныч, я приехал не за деньгами, а в футбол играть!» Тут Севидов заметно повеселел. Устроили меня рабочим на минский стадион «Динамо» с зарплатой 120 рублей, а через месяц уже был в штате команды. Прошел с минчанами все предсезонные сборы, играл и забивал, но в чемпионате страны сыграть так и не удалось.

— Почему?
— За неделю до окончания сборов Севидов вызвал меня к себе и показал газету «Советский спорт», в которой был список порядка 40 футболистов, которым их клубы запретили переходы, была там и моя фамилия. Но Сан Саныч придумал еще один хитрый ход.

— Какой?
— Спросил меня про аппендицит. Я сначала даже не понял смысла вопроса. Оказалось, что Севидов для того, чтобы у меня появилась уважительная причина задержки в его команде, придумал хирургическую операцию.

— И вы согласились?!
— Чего не сделаешь ради футбола! Меня сразу отвезли в больницу в Гаграх и удалили аппендицит. За месяц после операции Севидов надеялся решить вопрос о моем переходе в минское «Динамо». Не получилось, зато тренер увидел во мне человека, который ради футбола готов на все — и без денег играть, и под нож лечь! Он, наверное, и замолвил за меня слово тренерам олимпийской сборной.

— Гавриил Дмитриевич Качалин — великий тренер! Какие у вас воспоминания о нем остались?
— Неординарная личность, интеллигентный и добрейшей души человек был, хотя, когда надо, мог и врезать по полной программе. Качалин — Тренер с большой буквы. И ко мне он относился тепло. Помню, как администратор сборной схитрил и заявил, что бутс моего размера нет. А мои старенькие уже были изрядно потрепаны. Расстроился я. А Гавриил Дмитриевич принес из дома новенькую пару «Adidas». Тренер сказал: «Будешь хорошо играть — я тебе их подарю».

Уже ветераны сборной СССР Владимир Гулямхайдаров и Игорь Нетто 

Крест на сборной поставила травма

— И что?
— Я пять сезонов в этих бутсах отыграл. А еще как-то раз Качалин простил нас за игру в карты, которые были категорически запрещены. Но, застукав нас в номере, попросил раздать и ему, а за время игры провел с нами воспитательную беседу, и нам уже самим стало стыдно. Великий педагог был! Жаль, что крест на моей надежде сыграть уже в национальной сборной поставил Владимир Дударенко. Тот матч чемпионата СССР 1969 года с ЦСКА до сих пор помню, как будто это было вчера! У армейцев вся защита из сборной страны: справа Владимир Пономарев, в центре — Альберт Шестернев и Владимир Капличный, и слева — Василий Данилов. Мы разорвали эту оборону и к 15-ой минуте вели уже со счетом 3:0! А для меня матч вскоре закончился. Финтом я убрал мяч, а Дударенко со всей дури, с носка въехал мне в колено! Думаю, что умышленно (вздыхает). Я не смог сыграть за «Торпедо» на Кубок Кубков, и вызова в сборную СССР уже больше не получил.

— Насколько тяжелой была травма?
— Сначала в ЦИТО не могли поставить диагноз. И лишь когда приехала директор — великий профессор Зоя Сергеевна Миронова, то накачала мне колено кислородом и определила повреждение мениска и связок. Долго мы спорили по поводу операции. Я хотел лечь под нож, чтобы поскорее вернуться на поле, а Миронова настаивала на консервативном лечении. В итоге профессор оказалась права.

— Вернемся в 1966 год. Играли за душанбинский «Энергетик»?
— Ну, а куда деваться? Мне 20 лет и выбора особого не было. Хотя я, конечно, перерос ту команду.

С Ивановым не сложилось

— В 1968 году вы получили приглашение в московское «Торпедо»?
— Да, как раз тогда в автокатастрофу попал Валерий Воронин. Но и другие полузащитники в «Торпедо» были сильные: два Александра — Линёв и Чумаков вызывались в сборную СССР. Но я сразу занял место в основном составе.

Полузащитник «Торпедо» Владимир Гулямхайдаров 

— Однако в итоге в «Торпедо» у вас не сложилось. Почему?
— Трудный вопрос и однозначно на него я ответить не могу.

— И все же сейчас, с высоты прожитых лет, можете найти причины?
— Тут и жизненный опыт не помогает, можно прожить еще столько же лет и не понять, что у другого человека в голове. Не хотелось бы говорить на эту тему (тяжело вздыхает).

— Думаю, что надо, Владимир Алексеевич!
— Не сложились у меня отношения с главным тренером «Торпедо» Валентином Козьмичем Ивановым, там и его супруга Лидия — олимпийская чемпионка по спортивной гимнастике свою роль сыграла. Имела она влияние на мужа. Вот и не доверяли мне часто место в основном составе.

— Я посмотрел и знаю, что конкурировали вы с Вадимом Никоновым?
— Да не боялся я конкуренции! Это нормально, и я готов был доказывать, что заслуживал места в основном составе, но шансов мне предоставляли не много.

Матч чемпионата СССР в 1969 году. Слева направо торпедовцы: Григорий Янец, Александр Линев, Владимир Гулямхайдаров, Михаил Гершкович и Раймонд Лайзан 

Стрельцова называл «Бригадир»

— Зато поиграли с великим Эдуардом Стрельцовым! Какие отношения у вас были с ним?
— Мы были друзьями. Конечно, я относился к Стрельцову с огромным уважением — великий футболист, и старше меня он был на девять лет. На «ты» я обращался к Стрельцову только наедине.

— А на людях как?
— По отчеству — Анатольевич. Еще я называл его «Бригадир» и особенно Стрельцову нравилось придуманное мною прозвище Эдуардо де Фелиппо. Красиво звучало, на иностранный манер.

— Режим он нарушал?
— Бывало и вместе выпивали. Но сразу хочу сказать, что к игре всегда были готовы на 100%.

Иванов в составе меня не видел

— Ваш последний сезон в «Торпедо» был в 1970 году?
— Да, я написал четыре заявления об уходе по собственному желанию, но меня не отпускали. Валентин Иванов уехал почти на месяц на чемпионат мира. Тренеры Золотов и Батанов доверили мне место в основе. Я сыграл пять матчей и забил два мяча. Душа просто пела! Уверенность появилась. Когда Валентин Козьмич вернулся, то я был убежден, что место в составе «Торпедо» заслужил. Помню, что в матче с киевским «Динамо» я просто «съел» Йожефа Сабо. Когда я не услышал своей фамилии на установке перед игрой с московским «Спартаком», то испытал настоящий шок! Разговора с Валентином Козьмичем тоже не получилось. Иванова вскоре сняли, и главным тренером в «Торпедо» пришел Виктор Александрович Маслов. Дед, как его, называли, уговаривал меня остаться в команде, но я уже принял решение, потому что Иванов оставался в клубе, и я понимал, что жить спокойно и играть он все равно мне не даст. Сейчас читаю книгу воспоминаний Валерия Воронина и вспоминаю историю. В 1969 году Валера вернулся в команду, но в основе тоже не часто играл. Мы с ним подружились и даже жили в одной комнате на базе в Мячково. Но кто я и кто Воронин? Разве можно сравнивать?! Тех, с кем еще сам играл, Иванов тоже убирал из команды, чтобы таким молодым, как я, говорить «цыц»! Помню, в Ворошиловграде провели матч за дубль с «Зарей», а затем взяли две бутылки шампанского. Когда выпили, Валера сказал: «Гулям, не даст он мне играть! Но я все равно стану главным тренером „Торпедо“, а ты у меня будешь первым полузащитником!» Так что козни Валентин Козьмич плел не только против меня. Стрельцов, Воронин, Шустиков... Анзор Квазашвили из-за него ушел из «Торпедо» в «Спартак», и там стал чемпионом СССР. А мы никак не могли завевать медали.

Про квартиры в Москве и Донецке

— А предложения о переходе из других команд высшей лиги вы получали?
— Были приглашения практически во все, кроме, наверное, тбилисского «Динамо».

— Но дальше разговоров дело не пошло?
— Почему же? В 1970 году я уже был в «Шахтере», и даже ордер на квартиру в Донецке получил. Однако возникли сложности с моей заявкой, и я вынужден был вернуться в Москву. И в «Локомотив» звали, я был даже в кабинете министра путей сообщения СССР Бещева. Борис Павлович, который руководил железными дорогами Советского Союза почти 30 лет и был очень уважаемым человеком, подозвал меня к карте Москвы и сказал: «Покажи любой район — и там у тебя будет квартира».

— Так почему отказывались?
— Да по молодости и по глупости решил, что во всех клубах высшей лиги плетутся такие же, как в «Торпедо», интриги. Московскую квартиру, кстати, мне пришлось сдать, поскольку уходил я по собственному желанию.

Продолжение следует...