Воюют генералы — погибают солдаты

С тех пор он пропал из поля зрения: на стадион не ходит, в футбол не играет, интервью не дает. Поэтому наш звонок его немного удивил: «Думал, что совсем забыли обо мне» — признался он. А потом принялся рассказывать, а точнее, вспоминать. Вспомнить ему есть что, уж поверьте. Он и в «Кайрате» прилично поиграл, и с Курбаном Бердыевым поработал, и с Сергеем Семаком в ЦСКА «попылил». В общем, поведал он нам столько, что просто диву даешься — неужели это все могло произойти с одним человеком?

Везде «опаздывал»

— В 2007-м, в середине сезона играли с «Окжетпесом», и я в том злосчастном матче получил травму, — говорит Кадыркулов. — Обследовался в клинике «Достар мед». И врач, посмотрев мои снимки, сказал, что проблема в мениске. Сказал, что их клиника обладает теми же технологиями, что и москвичи, мол, никуда ехать не надо, они сами легко прооперируют. Я был рад, что проблема в мениске, это же все-таки не «кресты». Сейчас фамилию этого хирурга не вспомню. А ведь после того, как он меня прооперировал, я уже начал тренироваться. Но все равно чувствовал боль. Решил сделать повторное обследование, отправил снимки в Москву, мне сказали, что надо ехать туда. Приехал, а там врач говорит, что у меня разрыв связок и что нужно оперировать. Но сразу предупредил, что шансов на то, что полноценно смогу после этого играть, мало. Я не мог смириться, после операции восстановился, начал бегать, но на первой же тренировке почувствовал боль в колене, а на следующий день оно жутко опухло. Тогда окончательно расстался с мыслью о возвращении. Хотел остаться в футболе в качестве тренера, но по сей день не могу найти работу. Обращался много куда, хотел детей тренировать, передать свой опыт. Но везде слышал что-то вроде: раньше бы сказал, почему месяц назад не обратился? И прочее. В общем, так получалось, что я везде «опаздывал».

— Не обидно?
— Обидно то, что в некоторых школах есть специалисты, которые не знают, с какой стороны к мячу подступиться, а все равно тренируют. Может быть, я просто не к тем людям обращался.

— А в клуб, которому вы отдали лучшие годы карьеры, обращались?
— Там-то откуда работа? В «Кайрате» постоянно меняется руководство. Главная проблема «Кайрата» — отсутствие традиций. Там нет такого понятия. Если туда позовут, то пойду. Но пока предложений из моей команды не поступало. Да и вообще ниоткуда не поступало.

— И чем все это время занимались?
— Ничем. Полгода ходил в диспансер, восстанавливался. Кстати, вот еще тема. У нас острая нехватка профессиональных реабилитационных центров.

Мечта осуществилась

— У вас получилась довольно насыщенная и богатая на события карьера. Вы ею довольны?
— Конечно, доволен. Очень. Еще будучи ребенком, пришел на Центральный стадион, точнее, меня отец привел на игру «Кайрата». Меня этот стадион и эта команда впечатлили. И тогда дал себе слово: буду играть на этом поле, за эту команду. Как видите, свою мечту я осуществил.

После окончания школы я не сумел поступить в физкультурный институт. Был жутко расстроен, обижен. Правда, не знаю — на кого, наверное, на себя. Приехал в свой поселок, Узын Агаш, и устроился на завод, связанный с железом. Должен был завтра выходить на свою первую смену, но ко мне домой пришел мой детский тренер Болат Сарыбаевич Толегенов. Начал уговаривать поехать в Алматы, в спортинтернат. А я стал в позу, был же обижен непонятно на кого. Сказал: «не нужен мне ваш футбол!». Но Болат Сарыбаевич настоял и привез меня в спортинтернат, где играли между собой команды ребят 1974-го и 1975-го года рождения. Я родился в 1974-м, но играл за тех, кто помладше. Отыграл вроде нормально, но тренера команды 1974-го года Евгения Ивановича Кузнецова моя игра не впечатлила, и он отказался от меня. Зато не отказался Талгат Альмухамедович Нурмухамедов, тренер группы 1975-го года рождения. Тогда можно было заниматься в группе, если ты даже старше остальных. Главное, чтобы родился после августа. Вот по этим параметрам я подошел, и меня взяли. И уже после интерната началась моя карьера. Хотя, нет. Первым моим клубом был узунагашский «Ак Канат», за который я поиграл чуть-чуть, три матча, кажется. Потом у меня был в карьере уже «Намыс», если помните, была такая команда, составленная из футболистов коренной национальности. Два года играл за «Намыс», а потом нас, человек 5–6, отправили в «Кайрат». Это была уже зима 1993-го, если не ошибаюсь, тогда «Кайрат» тренировал Виктор Георгиевич Катков. Позже пришел Курбан Бердыев. Но доказывать свою состоятельность мне нужно было Каткову. И я себе поставил цель — остаться в «Кайрате», чего бы это мне ни стоило. В итоге взяли, предложили контракт на три года, о деньгах, естественно, я вообще не думал тогда. Дали гарантию, что сделают мне «армию», и на том спасибо. Помню, я даже 23 дня «просидел в роте». Сеильда Икрамович Байшаков тогда был президентом «Кайрата», сказал мне, что нужно ехать в часть, принять присягу. В общем, после присяги еще две недели за мной никто не приезжал. Я уже стал паниковать, думал — все, приехал, служить придется. Но потом встретил Байшакова, он сказал, что заберет меня, и на следующий день я уже отправился на сборы с «Кайратом». Вздохнул с облегчением.

— И все же, сколько тогда платили в «Кайрате» молодым игрокам?
— Точно не помню, кажется, 4500 тенге. Что-то вроде этого. Но нас это мало волновало. Главное, что мы в команде. А «банда» подобралась тогда сумасшедшая. На каждое место по два-три равноценных игрока, и чтобы пробиться в основной состав, надо было быть на голову сильнее. А как будешь на голову сильнее, если все равны? Это было невозможно. Поэтому играли те, кому отдавал предпочтение тренер. Катков мне доверял, спасибо ему за это. Ведь он легко мог выбрать кого-то другого, но почему-то поверил в меня. Сделал мне «армию», помог с институтом. Потом пришел Бердыев, и, к счастью, и он видел меня в составе.

Встреча со скинхедами

— В «Кайрате» вы играли до 2000-го года, а потом внезапно вас убрали из команды.
— Не только меня, нас с Сериком Жейлитбаевым выставили на трансфер, сказали искать себе команду. Понятия не имею, в чем причина, вроде шесть лет отыграл, никуда не рыпался, хотя звали в Павлодар, в Семипалатинск, предлагали деньги хорошие, но я думал, что деньги потом сами придут, главное — играть в «Кайрате», получать кайф от футбола. Мы договорились с «Елимаем», все было нормально, но кто-то сверху позаботился о том, чтобы нас там не было. Позвонил Жейлитбаев, спросил: «Тебе звонили? Мне тут позвонили люди сверху и сказали, что если мы не поедем в Караганду, то нас „зарубят“, и больше нигде мы играть не будем». Мы не стали испытывать судьбу, поехали в «Шахтер». Поначалу было обидно, но потом я понял: все, что ни делается, — к лучшему.

— Это почему?
— Так я из «Шахтера» перешел в ЦСКА. Меня вызвали в сборную. Система была такая: так как все клубы готовились к сезону, в сборную вызывали по два человека из каждой команды, чтобы не ломать никому подготовительный процесс. Из «Шахтера» вызвали меня. Воит Талгаев повез нас на Кубок Короля Иордании, мы играли с Палестиной, и мне удалось забить два мяча, один после блестящей передачи Руса Балтиева, почти в пустые ворота. А за игрой наблюдал Павел Федорович Садырин — без пяти минут главный тренер сборной Узбекистана, который прибыл посмотреть будущих соперников по отборочному циклу. Видать, понравился я ему, и после игры он меня выловил в фойе гостиницы, поговорил, расспросил, взял мои координаты. Сказал, что поспособствует моему переходу в один из российских клубов.

После турнира я приехал в Караганду, позвонил домой к родителям. А отец кричит в трубку: «Срочно звони в Москву, из ЦСКА звонили!». Ну, я связался с ними. Пока набирал номер, никак не мог поверить в случившееся. Мне сказали, чтобы я покупал билет и ехал в Москву, на двухнедельный просмотр. Подошел к Масудову, объяснил ситуацию. Сначала он начал возмущаться: мол, ты мне самому нужен. Но потом я объяснил ему, что такого шанса может больше и не представиться. И он понял меня, сказал: «Хорошо, езжай, но через неделю я тебя жду обратно». Я приехал в Москву, а ЦСКА принял Садырин, отказавший узбекам. Он не стал меня долго мурыжить с просмотром, ведь видел уже в деле, поэтому мне через неделю предложили контракт сроком на три года. Дали несколько дней, чтобы вернулся домой, собрал вещи, попрощался с родными. Нас взяли в армейский клуб вместе с узбеком Давроном Файзиевым, был такой защитник. Потом летом приехал Бакаев, стало еще веселее.

— Разницу между ЦСКА и «Кайратом» сразу почувствовали?
— Это точно! Выхожу на тренировку, а Садырин меня останавливает, спрашивает: «Где щитки?». Я удивился, ведь у нас в Казахстане на тренировку можно не одевать щитков, никто своих бить не будет — понятия такие. А там все по другому: тренировка как минимум не уступает матчу в своей жесткости и накале страстей. Если приехал «легионер», его как у нас с распростертыми объятиями не встречают, на бешбармак в гости не зовут. Даже улыбку чью-то увидеть трудно. Все на тебя косятся как на врага, так как ты приехал отбирать их место в составе.

— Неужели и легендарный Сергей Семак такой же?
— Нет, Сережа — джентльмен, его невозможно не уважать, это личность. Никогда никому не «пихает», слово грубого не скажет. Не все там были настроены вражески, тот же Дмитрий Хомуха тепло относился к нам, так как сам из Туркмении. Алексей Савельев, потом поигравший в «Тоболе», также проявлял себя как товарищ, хороший парень, любящий общение. Среди этой компании нельзя быть на их уровне, надо быть сильнее, только тогда попадешь в состав. У нас все гораздо проще, менталитет другой, очень большое значение имеет микроклимат. К «легионерам» у нас относятся иначе. А там — испытание, я его с трудом выдержал. Причем, не только внутри команды — в быту то же самое.

— Там-то какие сложности?
— Например, в метро разок чуть не поколотили скинхеды. Хватило ума развернуться и уйти, хотя кулаки чесались. Но их пятеро, а я один — силы неравны. Поэтому я просто ушел, но кипел, хотел драться. Оскорбляли ребята сильно, все на тему национальности, расовой принадлежности. Но случалось такое нечасто, поэтому пережил. Тем более что играли мы неплохо, 11 матчей без поражений, попали в пятерку. «Звезд» в команде было много: Семак, Варламов, Корнаухов, Хомуха! Было интересно играть с ними. Да и деньги платили хорошие, по тем временам очень солидно. В «Кайрате» мне платили 500 долларов, и плюс столько же за победу. А в ЦСКА зарабатывал в три-четыре раза больше. Кстати, вспомнил историю.

«Ходи и доказывай, что ты не верблюд»

— Какую?
— Вспомнил, что перед отъездом в ЦСКА успел сыграть пару матчей за «Шахтер», и одна из них — дома против «Кайрата». Мы с Секой Жейлитбаевым готовились принять свою бывшую команду «должным образом». Но тут нам сказали, что по условиям арендного соглашения, на поле может выйти только один из нас. Масудов выбрал меня, и я очень хотел забить алматинцам. Забить не получилось, зато отдал голевую передачу и заработал в их ворота пенальти, который реализовал, кажется, Руслан Иманкулов. Выиграли — 2:1. Радовались с Сериком сильно.

— Позже узнали, за что вас тогда убрали из «Кайрата»?
— Это по сей день для нас загадка. Есть гипотеза, мысли на этот счет, но уверенности нет, поэтому не стану говорить о своих предположениях. Раньше футболисты не были защищенными, это сейчас они могут жаловаться в КДК, там их дела тщательно рассматривают, потом помогают. А в наше время могли легко поставить на тебе крест, потом ходи и доказывай, что ты не верблюд. Мнения игрока никто и никогда не спрашивал. Такое было время.

— В ЦСКА так и не сложилось толком…
— Павел Федорович Садырин ушел из жизни, а новому тренеру я оказался не нужен. Были предложения из первого дивизиона России, в «Химки» звали, в Сибирь, правда, не помню в какой клуб. Но я не решался. Потом начался Кубок Содружества, и я стал ходить на матчи в качестве зрителя. Наш «Женис» играл. Там я встречался с ребятами из команды. И как-то Леха Клишин начал расспрашивать, чем занимаюсь, какие планы. Я объяснил ситуацию, сказал, что у меня контракт с ЦСКА, но на меня там не рассчитывают. Он говорит: «Давай к нам!». Я подумал, все взвесил, понял, что хочу домой, сыт по горло этой московской холодной войной. И вернулся в Казахстан, стал игроком «Жениса», дебютировал в Лиге чемпионов, в которой обидно проиграли «Шерифу». После матча президент команды Григорий Отарович Лория метал гром и молнии, досталось нам прилично. А потом у меня полетели «кресты».

— Вернулись вы потом на поле нескоро…
— Год не играл. В середине 2003-го, когда я уже почти восстановился после травмы, стал бегать кроссы, набирать форму постепенно. Жил неподалеку от базы «Кайрата», поэтому прибегал туда и мотал круги по полю. Тогда в клуб только пришел КТЖ, пригласили Леонида Остроушко. Тот и увидел меня на базе, подозвал к себе и говорит: «Что это ты тут бегаешь? Хватит. Давай бегать у нас, в футбол пора играть». Они быстро уладили вопрос с ЦСКА. Так я и вернулся в «Кайрат». Правда, в том году так толком и не сыграл, раза три только появился на поле, и все. Зато в следующем году стал чемпионом страны, впервые в жизни, и именно с «Кайратом». Команда у нас была сумасшедшая, на каждую позицию по два равноценных игрока. У меня контракт был рассчитан на три года, но в 2005-м от меня отказались, и я поехал к Вахиду Юнусовичу в Караганду. В 2006-м меня вновь вернули в «Кайрат», но были большие сложности, проблемы в руководстве, разборки с федерацией, уход спонсоров. В общем, всем было не до футбола. Я понимал, что у меня дело идет к завершению, хотел что-то заработать. Но закулисные разборки не дали никому толку — воевали генералы, а погибали солдаты.

Гений Бердыева

— Курбан Бердыев сейчас успешно тренирует «Рубин», «Барсу» обыгрывает. Вы могли себе представить, что ваш тренер по «Кайрату» взлетит так высоко?
— Расскажу, как впервые увидел его. Мы тогда еще в «Намысе» бегали, зеленые пацаны. И как-то тренерский штаб пригласил Курбана Бикеевича на теоретическое занятие, чтобы он нам разобрал какую-то игру. Бикеич пришел со своими кассетами, разбирал игры итальянцев, немцев. Показал и объяснил, что такое игра в линию. Мы все чуть челюсти не обронили на пол. До этого мы знали только игру с либеро и передним защитником, опекали форвардов персонально. Но тут Бикеич раскрыл нам глаза на то, что можно не гоняться за нападающим соперника, а просто держать зоны. И пусть туда полкоманды вваливается, ты все равно выиграешь эпизод. А для крайнего хава игра в линию — вообще кайф, особенно для меня. Я ведь был больше нацелен на атаку, но при игре с либеро тяжело все время возвращаться в оборону, делать диагональные подстраховки, после которых бежать назад 70 метров. А когда играли в линию, то меня стало легко хватать на два тайма, повысилась продуктивность. В общем, после той теории я понял, что это тренер. Он был ходячим компьютером, так как нужной аппаратуры тогда не было. Бердыев несколько опережал время. Когда я попал к нему в «Кайрат», он многому меня научил, работал со многими индивидуально. Именно от него я узнал такие вещи, как «вираж», скрест нападающих, открывание за спину, про передачу плассером тоже узнал от него. Нам с Сериком он эту передачу и поставил. Заставлял стоять друг от друга на расстоянии в 30 метров, и мы делали передачи на высоте 1,2 метра ударом в полную силу. Это быстрая передача. Расскажу, как он развил во мне чувство мяча: поставил напротив стены, дал мяч и предложил обстучать стену мячом, чередуя удары с обеих ног, не опуская мяч на землю. Сам показал. Я подумал, раз старик это смог, то и я смогу. Но через полминуты понял, как это тяжело, и какой я деревянный. Потом еще месяц бегал за этим мячом. А у него получалось легко. Но самое главное — он дал нам тактическую выучку. Мы не умели перестраиваться по ходу матча, да и вообще, ни одна команда в Казахстане не умела. А мы научились. Мы умели играть в линию, могли с игры в двух форвардов переключиться на одного, с поддержкой двух инсайдов. В общем, Бикеич — это гений, и до сих пор в голове не укладывается, почему ему не дали работать в Казахстане, выжили из страны. А он так хотел сделать из «Кайрата» великий клуб, создать все условия.

— Правда, что игроки того «Кайрата», бердыевского, после каждого матча самостоятельно устраивали разбор игры?
— Правда. Это было наше любимое занятие, без тренеров, без записи матчей. Знали, что завтра будет разбор, но все равно собирались и начинали спорить, дискутировать. В общем, у нас была творческая атмосфера, поэтому и играли интересно. Особенно дома. Поймите, мы были фанатиками, старались улучшать качество своей игры. Это сейчас молодых интересуют только деньги. А тогда все было иначе. Конечно, деньги нужны. Всем нужно кормить семью. Но нельзя, чтобы это стало самоцелью. Всех денег не заработаешь. Неужели им не хочется получать удовольствие от футбола? Они через раз по мячу попадают, не знают, с какой стороны к нему подступиться, но требуют такие контракты, что аж дух захватывает.

— Раньше, говорят, на деньги футболистов сильно «кидали».
— Сколько раз такое было! В том же «Кайрате» такое случалось. Единственный раз, когда я получил в полном объеме подъемные, это 2004-й. Один раз, помню, пообещали подъемные — семь тысяч долларов, хорошие деньги по тем временам. Дали три, сказали, что остальное получу по окончании сезона. Сезон закончился, денег нет, я к руководству — они говорят: в следующем сезоне накинем. А потом этого руководства и след простыл. И так было не единожды. Когда «кидают» — обидно. У родителей был дом в Узун-Агаше, но я хотел купить им другой. Не думал, что переберусь в Алматы. Но потом решили переехать, продали дом, и меня «кинули» в «Кайрате». Пришлось помучаться по съемным квартирам. Лишь в ЦСКА я заработал на квартиру. Отец уже был согласен хоть на «однушку» в «хрущевке». Но мы купили все-таки хорошую квартиру в хорошем районе, радости родителей не было предела. Денег всегда не хватало, кормил семью всегда в одиночку, еще сестренкам обучение в вузах оплачивал. И когда вот так «кидали», было очень обидно.

— Значит, в «Кайрате» это традиция — «кидать» на деньги?
— Наверное, единственная. Из-за вечных пертурбаций в клубе у «Кайрата» других традиций не осталось. Потому что нет носителей. В принципе, редкий клуб в Казахстане обладает какими-то традициями. Разве что «Иртыш», «Актобе» и «Тобол». Они там стараются хранить клубные цвета, форму подбирают под них. А «Кайрат» играет в любой форме, но только не в сине-желтой, как это положено. В нынешнем руководстве нет бывших игроков клуба — вот только недавно пригласили Глазунова и тренеров. Нет ни денег, ни базы. Поэтому нет и результата. Раньше весь мир знал, что есть в Казахстане такой клуб — «Кайрат». Сейчас никто не знает, что это за команда. А вот в том же ЦСКА большинство постов занимают бывшие игроки клуба. Тот же Хомуха работает в детской школе армейцев, Корнаухов трудится в системе клуба, сейчас вот они вновь хотят вернуть Семака. И ведь Гинер, придя на пост руководителя, не приводил в ЦСКА своих людей. У нас же каждый старается «воткнуть» побольше своих. Вот пришел Никитенко в «Кайрат», привел с собой целый штат — от массажиста вплоть до оператора. Это, может быть, и правильно. Но как же те, кто был на этих местах раньше? И так не только в «Кайрате». Везде так. Может, это наша казахская черта — тащить за собой всех родственников и друзей, не задумываясь над последствиями? Вот за эту неправильную систему обидно. Не должно быть так. Так мы футбол не поднимем.

Утром деньги — вечером стулья

— Ваши друзья Серик Жейлитбаев и Юрий Новиков говорили, что не пожмут руку Сергею Волгину за известный инцидент. А у вас есть такой человек, которому вы не подадите руки при встрече?
— Есть люди, на которых я обижен. Но не так, чтобы руки не подать. На Булата Абилова обижен — за то, что не дал нам после «Кайрата» права выбора и отправил в Караганду. В итоге-то для меня все удачно обернулось, но было неприятно, когда нас поставили перед фактом, все за нас решили. Бывший президент «Жетысу» Евгений Нам тоже крови попил. Вообще у него неправильная фамилия, ему больше подходит не Нам, а Мне.

— Он-то чем вам насолил?
— Я в игре получил травму, самую страшную для любого футболиста — разрыв крестообразных связок колена. Не на дискотеке получил, а в игре, защищая цвета «Жетысу». Он ни копейки не выделил на операцию и лечение. Сказал, что в бюджет не заложено. 5 тысяч евро для такого богатого клуба, как «Жетысу» — копейки. Но он не дал. Мне пришлось продавать машину, чтобы оплатить клинику. В общем, таких, как Нам, вообще к футболу близко нельзя подпускать. Я — игрок его клуба, а он мне после того случая ни разу даже не позвонил, не справился о моем здоровье. Это нормально? Ведь он президент, я его наемный служащий, неужели ему не нужно знать, что со мной происходит? Увидев такое отношение, я даже не стал забирать оставшиеся деньги, что мне причитались в клубе, решил для себя: пусть этот Нам оставит их себе. Сейчас понимаю, что вспылил, надо было забрать их. Но мне было обидно, ведь оплати мне тогда клуб операцию и реабилитационный период, может, и не закончил бы карьеру, поиграл бы еще сезон-другой.

— В «списке врагов» есть еще кто-нибудь?
— Ну, на Никитенко немного обижен — за то, что мариновал нас с Секой на скамейке запасных в «Кайрате». Как можно было не ставить в состав Жейлитбаева? Это же мозг команды! Пусть он не бегал много по полю, но одним пасом мог решить исход любой игры. Никто не умел отдать такой пас, как Серик. Сейчас в мировом футболе в схожей манере играет Хави. Они похожи очень. И вот Никитенко не ставил нас. Ему трибуны кричали: «Выпусти Кадыркулова и Жейлитбаева!». Однажды мы «горели» дома кому то, мы с Сериком на лавке. Трибуны требуют нас. Никитенко выпустил меня. Минуты не прошло — я забил гол. Тут же с трибун посыпалось: «Никита — уходи!». Думаю, именно он поспособствовал тому, чтобы нас с Сериком убрали из «Кайрата» после сезона-1999. В общем то, все. Больше обижаться не на кого. На Евгения Ивановича Кузнецова я же не могу обижаться за то, что он меня не взял в спортинтернат. Я ему не подошел. Хотя получается так, что он не угадал, ведь в итоге я заиграл, а не пошел резать железо на завод.

— Итак, вернемся к тому, с чего начали. Вы не можете устроиться на работу даже детским тренером. Почему так тяжело попасть в эту струю?
— Нет «агашки», который протолкнет. Я пару раз сунулся было в некоторые футбольные школы, но мне намекнули, что надо дать взяточку, «шапку», как это сейчас называется. Для меня это абсурдно, но другие рассказывают, что устраивались именно так, по этой схеме: сначала деньги, а вечером стулья. Я так не могу. Поэтому работать желания все меньше и меньше. Не по душе мне такая система. Возьмите того же Жейлитбаева, я не знаю другого, кто так чувствует футбол, как он. И думаю, что из него выйдет отличный тренер. Уверен в этом. Но боюсь, что ему тоже будет сложно устроиться куда то, начать хоть с чего-то.

— Вы откровенны, не боитесь, что потом вам это припомнят?
— А чего мне бояться? Что, уволят меня? Так неоткуда. Страшного со мной в жизни столько приключилось, что теперь уже разучился бояться.