Юлия Путинцева: «Есть такие персонажи, которые проходят мимо и смотрят в стену. Например, Шарапова»

Москвичка из сборной Казахстана Юлия Путинцева рассказала о смене гражданства, дружбе между теннисистками и об эмоциях на корте.

— Вы переехали в Казахстан, потому что там налаженная организация тренировок, переездов и отличные корты. Что было в России?
— В России мне никогда не давали корты бесплатно — даже когда я числилась в Федерации с этим были проблемы. Мне приходилось ездить очень далеко, чтобы потренироваться именно на харде, а не на терафлексе. Это стоило очень много денег. В финансовом плане Федерация тенниса России никак не помогала, а теннис — очень дорогой вид спорта. Чтобы прогрессировать, необходимы большие затраты, деньги на тренеров, а не так, что ты тренируешься, работаешь, но тратишь деньги и время напрасно.

— Сложилось впечатление, что инициатором смены гражданства был ваш отец.
— Да, тогда он принимал за меня решения. Это было лет пять назад.

— По-моему, четыре, в 2012-м.
— Разве? А, ну, тогда просто поменяли флаг на профайле, а вообще перешла я уже давно. Просто есть такое правило, что после смены гражданства ты еще два года играешь за страну, которую представлял до этого, и только через два года гражданство меняют окончательно.

— А сами вы были за переезд?
— Я полностью доверяю отцу здесь и считаю, что он сделал правильный выбор, поскольку помощи от ФТР мы не видели никакой.

— Компромисс был невозможен?
— У меня папа разговаривал с ними по этому поводу, но они не пошли навстречу и сказали, что нам все равно, и что таких, как вы, у нас тут много, поэтому нам это невыгодно и не нужно.

— Вас эта ситуация обидела?
— Естественно. Тогда я была одним из лидеров в ITF до 18 лет, и вообще, у меня всегда были хорошие показатели. Конечно, мне было обидно, что мне просто сказали, что у нас таких много: хотите — уходите, хотите — нет.

— Можно ли назвать ваш уход местью?
— Нет, нельзя. Просто другая Федерация предложила помощь, от которой люди просто так не отказываются. Если вам предлагают хорошие условия... Для меня в Казахстане делают все. Там отличные тренировочные процессы, хорошие хардовые корты, очень хорошее человеческое отношение. В любой момент могу попросить помощи с поиском тренера или еще что-нибудь, они всегда быстро и с удовольствием помогают.

— Сейчас часто бываете в Казахстане?
— Езжу по ситуации и могу сказать, что они для меня никогда ничего плохого не делали, как это было с Российской Федерацией. Поэтому меня все устраивает.

— Вы наверняка общаетесь по этому поводу с теннисистками из России. Сейчас ситуация в российском теннисе не изменилась?
— Немного изменилась — у нас хотя бы стали пытаться строить хардовые корты. А в плане финансовой помощи или организации тренировок в удобное время все равно страдают.

— Были ли у вас варианты помимо Казахстана?
— Я в этом точно не уверена, потому что всем этим папа занимался. Он сказал, что есть хорошее предложение, и что мы должны поехать — поговорить с людьми и решить все вопросы. Мы пообщались, и нас все устроило.

— Как отреагировали в Федерации тенниса России на то, что вы уходите?
— Мы с ними предварительно разговаривали по этому поводу, потому что хотели от них какой-нибудь помощи дождаться. Ждали, что они дадут даже гораздо меньше, чем в Казахстане, но они сказали «нет, нам все равно, езжайте».

— Если бы ситуация в российском теннисе наладилась, вернулись бы?
— Ну... Это трудный вопрос. Меня, в принципе, и в Казахстане все устраивает, но все возможно. Смотря насколько все изменится, какое отношение будет к российским теннисистам. Дарья Гаврилова ведь тоже неспроста за Австралию играть ушла.

— Какую роль в ваших успехах играет отец сейчас?
— Он всю жизнь ездил со мной по турнирам — он главный человек в моей жизни, который построил мою игру, который воспитал меня и заложил базу. Но я с ним не работаю уже полтора года. Сейчас он со мной уже не ездит, но будет на турнире в Майами.

— Как вы попали в академию Муратоглу?
— Я выиграла чемпионат мира до 14 лет, и мне дали приглашение на две недели бесплатных тренировок. Мы приехали, нам все понравилось, поговорили с Патриком, и он поставил условие, что я смогу продолжить тренироваться в том случае, если в течение нескольких месяцев войду в топ-50 рейтинга ITF до 18 лет. Тогда мне это показалось невозможным, потому что я была в восьмой сотне. Но вышло так, что я выиграла два-три следующих турнира, поднялась, и Патрик заинтересовался мной.

— Все поездки оплачивали вы сами?
— На тот момент да, но Патрик во многом мне помогал. Он давал тренера бесплатного, бесплатную ОФП, тренировки в академии, проживание, питание. Также он оплачивал тренеров, чтобы они со мной поехали на турниры. Помощь с его стороны была очень щедрой.

— Получается, для Муратоглу важен именно результат, а не игра? Не попади вы в 50 лучших, он бы от вас отказался.
— Думаю, да. Он хотел собрать лучших игроков и помогать именно им. Поэтому там и оказались я, Даша Гаврилова.

— Два года назад вы говорили, что на тренировках способны обыграть кого угодно кроме Серены и Азаренко, а в матчах ваша голова не всегда готова к подвигам.
— Не особо помню, чтобы я такое говорила, но на тренировках все играют намного лучше, чем в матчах. Ты свободен, можешь делать вещи, не боясь проиграть или ошибиться, поэтому все играют расслабленнее.

Я не могу сказать, что есть человек, которого я никогда бы не обыграла. Все зависит от ситуации. Считаю, что могу обыграть любого, как и любой другой человек из сотки. Все играют примерно на одном уровне, просто кто-то более сфокусирован или более готов психологически, кто-то — физически. Это дело случая. Явных лидеров, кроме Серены, в женском туре особо не наблюдается. Каждую неделю — новые победители. Если не брать Серену, то я думаю, что у нас было бы значительно больше победителей «Большого шлема» в женском туре. Две сестры забрали 30 титулов на «Большом шлеме» — это очень много. Они, конечно же, в физическом плане превосходят очень многих девушек сейчас. Но я надеюсь, что у меня еще будет шанс взять реванш как и у Винус, так и у Серены. Мне очень интересно с ними играть.

— Почему?
— Мне кажется, что мне нечего терять, и что я могу рассчитывать на успех в том случае, если у меня будет все получаться.

— Матчи с ними для вас что-то вроде тренировки: если проиграли, то ничего страшного?
— Нет, я никогда не выхожу на корт, думая о том, что проиграю. Я всегда мыслю позитивно и настроена на победу. А с ними играть всегда интереснее, потому что они лидеры женского тенниса. Если ты их обыграл, то это значит, что у тебя есть шансы на титул. Если ты рассчитываешь на победу на турнире, то тебе в любом случае нужно обыгрывать лучших игроков. Рано или поздно.

— Как-то вы сказали, что частенько тренируетесь по соседству с Сереной, но никогда с ней не общались.
— Я с ней тренировалась по соседству еще у Муратоглу, но сейчас я там больше не занимаюсь, и соседями по корту нас назвать нельзя. Мы с ней немного общаемся, но лишь на уровне «Привет, как дела?». Не так, как с ней общается Каролин Возняцки.

— Какая Серена во время тренировок?
— Я с ней тренировалась всего раза два, и то — два года назад перед Australian Open на разминке. Она тренируется как обычный человек — правда, без ошибок. Ничего грандиозного в ее тренировках нет. По крайней мере, со мной не было: подержали по центру, подержали по диагоналям, размялись у сетки, поподавали, попринимали, как я со всеми тренируюсь. Она очень приветливая, ведет себя как обычный человек.

— Серена является самым успешным проектом Муратоглу. В его академии не советуют наблюдать за ее игрой, делать как она?
— На самом деле я редко видела, чтобы Серена тренировалась у Муратоглу. Мне кажется, они больше с ним в Америке занимаются. А такого, чтобы нас рассаживали на ее тренировках и говорили, что нужно делать вот так, не было.

— Пожалуй, вы являетесь самой эмоциональной представительницей женского тенниса на данный момент.
— Вы так думаете? Не сказала бы, что я самая эмоциональная.

— Кто может с вами соперничать?
— Так скажем, многие.

— В детстве вы тоже ломали ракетки и ругались?
— Да. Не сказать, что я взяла ракетку в четыре года и сломала ее. Просто есть дни, когда ты чувствуешь, что у тебя что-то не получается или что-то идет не по плану, срываешься. Кто-то срывается, ломая ракетку. Кто-то после матчей в истериках. Все реагируют на поражения по-разному.

— В жизни вы тоже эмоционально реагируете на победы и неудачи?
— Нет, в жизни я очень спокойная, веселая и меня почти невозможно вывести из себя.

— Почти? Из-за чего в последний раз выходили из себя?
— Когда на тренировке проиграла спарринг-партнеру.

— Иногда в эфир проскакивают моменты, когда с вашей стороны отчетливо слышен мат в адрес соперниц.
— Ну, скорее, это не в адрес соперниц, а реакция на свою игру.

— Вы когда-нибудь жалеете о сказанном?
— Бывает, что я думаю, что не стоило того или иного говорить, но на ситуацию повлиять уже не могу.

— Например?
— Даже не знаю. В адрес соперницы я на самом деле очень редко что-то говорю, если она только не делает какой-то ерунды на корте, которая меня начинает раздражать.

— Когда в последний раз соперница вас раздражала?
— Вспомнить бы последние матчи. Может быть, в прошлом году, но в каком именно матче сейчас не вспомню.

— Бывали случаи, когда вы хотели бросить ракетку и выяснить отношения с судьей или соперницей на кулаках?
— Ну, на кулаках это было бы сделать невозможно. Думаю, меня бы сразу дисквалифицировали года на два, поэтому такого желания у меня не возникало.

— Уверены?
— Нет-нет, у меня такого желания не было. Вот у моей соперницы один раз возникло. Это было в Брюсселе в матче с Вандевеге.

— Американка тогда обвинила вас в хамском поведении после матча, а вы ответили, что все дело в ее злости от поражения. Что там произошло?
— Представьте, что человек выиграл, подошел к сетке и стал говорить сопернице, что она ужасная теннисистка! Это может сделать человек, который проиграл, но точно не тот, который выиграл.

Я выиграла и подошла ей пожать руку, а она не стала пожимать мне и начала меня оскорблять. Я ей сказала, что, ну, ты проиграла, ты и молчи, а та начала кричать: «Пойдем выйдем, пойдем выйдем, сейчас я с тобой разберусь», на что я ответила, что я с тобой уже разобралась и мне больше с тобой разбирать нечего. Она еще больше обиделась, начала что-то там писать в интернете.

Потом нас обоих вызвали судьи, и ее наказали — взяли штраф в размере, насколько я знаю, тысячи долларов за некорректное поведение.

— Тот инцидент как-то отразится на возможной будущей встрече с ней?
— Нет — я как-то не обращаю на нее внимания. Я с ней просто не здороваюсь. Для меня она вроде есть, а вроде и нет. Она хороший игрок, но, насколько я знаю, она очень много раз, когда проигрывала, начинала неадекватно вести себя в адрес соперника.

— Однажды в ресторане вас приняли за Хингис. Как так получилось?
— Да, это было в Дубае. Мы с ней приезжали за год до этого, останавливались в том же отеле. На следующий год я приехала, и один из обслуживающего персонала принял меня за нее. Попросил сфотографироваться, ну а я не смогла отказать и не стала ему говорить, что я не Мартина, чтобы он не выглядел глупо перед своими сотрудниками.

— Вы активный пользователь твиттера и инстаграма. Часто читаете комментарии о себе?
— Не прям-таки чтобы часто, но я иногда их замечаю. Но я особого значения им не придаю, потому что многие пишут хорошие вещи, а есть и те, кто постоянно чем-то недовольны.

— Известно, что ваше любимое покрытие — грунт. А какой ваш любимый турнир?
— Мне и грунт, и хард нравятся. Просто на грунте я больше играла. А любимых турниров у меня много. Очень нравился турнир в Индиан-Уэллс, в Майами хороший турнир, Доха, Дубай.

— Чем эти четыре турнира выделяются на фоне других?
— Индиан-Уэллс — это такое место особенное, богатое, что ли. Там очень красиво и на каждом корте есть видеоповторы. В Дохе и Дубае все время корты новые, организация хорошая. В принципе, на всех больших турнирах хорошая организация, люди стараются.

— Какой самый невероятный случай происходил с вами во время турнира вне корта?
— Как-то со мной в Burger King сфотографировались после матча с Винус на Уимблдоне. Такой случай подойдет, ха-ха?

— В Burger King?
— Да, у меня бывает такое настроение, когда я хочу поесть в McDonalds или Burger King. Раз в две-три недели.

— Какой победой вы больше всего гордитесь?
— Я всеми своими победами горжусь. Каждая победа по-своему особенна, но я рада, что в этом году мне удалось обыграть Возняцки на Australian Open, потому что это был «Большой шлем», и понятно, что там все были готовы. Рада, что именно там ее обыграла.

— В прошлом году Сергей Стаховский в одном из интервью сообщил, что в первой сотне WTA каждая вторая теннисистка — лесбиянка. Встречались ли вы на корте с такими девушками?
— Ну не каждая вторая, как он это заявил, но я думаю, что такие есть, естественно. Но вот как он проверил, что в мужском туре геев нет, это интересный вопрос. Вычислял, сам проверял, ходил по всем?

— Как вы относитесь к таким теннисисткам?
— Как к обычным людям. Мне в этом плане все равно. Человек такой, какой он есть.

— Теннис считается одним из самых коррумпированных видов спорта. В начале года появилась информация, что европейская организация ESSA в прошлом сезоне выявила 73 договорных матча. Как победить это зло?
— Если честно, я не знаю. Я думаю, что это делают те люди, которым денег в жизни не хватает или которые не наслаждаются самой игрой.

— Бывали ли в вашей карьере игры, когда вы понимали, что соперница сливает матч?
— Нет, в женском теннисе такого точно нет, я могу вас заверить. Это если и делают, то, наверное, мужчины, потому что у женщин все настолько принципиально, что они никогда не пойдут на договорной матч. Я в этом на 100 процентов уверена. У нас очень серьезная конкуренция. Просто так никто точно ничего не отдаст.

— У мужчин ведь тоже высокая конкуренция.
— Там есть такие персонажи, которые выходят и в этот день играть не хотят. Женщины, даже если день плохой, выйдут и будут рвать и метать, чтобы выиграть матч.

— Вам известны эти персонажи?
— По слухам, но они распространяются из ниоткуда. Один сказал в шутку, другой воспринял всерьез, передал третьему, который все перевернул, преувеличил — так слухи и распространяются в теннисном мире.

— Мугуруса однажды сказала, что дружба в женском теннисе — миф. Неужели все настолько плохо?
— Нет, я так не считаю. Я дружу с некоторыми теннисистками, с некоторыми — нет, но не сказать, что я зуб на них точу или еще что-то. Я не считаю, что нужно дружить со всеми подряд, но ты видишь этих людей на протяжении всего года, и проблемы поздороваться с ними нет. Но есть такие персонажи, которые проходят и смотрят в стену, лишь бы пройти мимо.

— Например?
— Например, Шарапова. Они как будто сами в себе — все время проходят мимо тебя и никого не замечают.

— С кем вы особенно тесно дружите?
— С Дашей Гавриловой. Причем очень давно. Ходим все время куда-то вместе, очень даже часто — то на шопинг, то в ресторан, то на Players Party.

— Как девушки общаются между собой на таких вечеринках?
— Есть девушки, которые очень общительные и у которых есть друзья. Я считаю, что таких теннисисток, которые говорят, что у них нет подруг, меньше, чем тех, которые начинают общаться и дружить. Ты целый год со всеми видишься, рано или поздно с кем-то все равно подружишься. Либо ты все время одинок и тебе не с кем поговорить.

— У вас есть кумир?
— Кумира как такового нет, но сейчас мне нравится игра Джоковича. Раньше нравился Надаль — я считаю, что на грунте он играет лучше всех. Правда, сейчас он стал играть в слишком пассивный теннис.

— Что значит пассивный?
— У него слишком много ударов, с которых его начинают забивать. Слишком коротко играет, слишком мягко, перекручивает мяч. В отличие от него, Джокович играет очень плотно, двигается, он очень стабилен. На этот год я ему особых конкурентов не вижу. Может Федерер, если только на траве где-нибудь. Надаль может посоперничать на грунте, но только в том случае, если наберет форму.

— А кумиры в женском теннисе?
— Из женского тура у меня сейчас нет кумиров. Я сама себе кумир. А раньше мне нравились Мартина Хингис, Елена Докич и Елена Дементьева.